#мирсновидений
МАГИЯ СЛОВА АВТОРА
"Близ медлительного Нила, там, где озеро Мерида, в царстве пламенного Ра"
“Мне думается, что каждый, кому довелось быть свидетелем событий необычных и малопонятных,
должен оставлять их описание, сделанное искренно и безпристрастно.”
Валерий Брюсов “Огненный Ангел”.
В базе моих исследований красной нитью отмечены не только режиссёры-сновидящие, но и знаковые писатели.
О них я хотел бы посвятить отдельную статью в рамках пути «Прохождения астрала насквозь».
Писательство — это чувственное погружение в визуализацию и её описание. Соответственно, основным инструментом писателя является Слово. Слово, как первичный символ, несёт в себе «заряд» — смысл. Смыслы складываются в картину, картина сменяется другой картиной, образуя поток. Таким образом создаётся течение текста, его вибрация, пульс. Можно выделить, безусловно, ряд потоковых произведений, которые вводят в медитативное состояние за счёт подачи импульсных воздействий определённой частоты.
Такие произведения являются «настроечными»: погружают воображение человека в определённое пространство и ведут его по нему. Что касается других потоковых текстов, то можно выделить произведения потока сознания, и этот поток уже не погружает в пространство, а погружает в сознание, чувства, которые переживал писатель.
Выделив разные состояния, в которые намеренно или интуитивно погружает писатель, можно сказать, что основным двигателем произведения является сам Автор. Сам Автор, подобно медиуму, пропускает через себя поток образов, описывая их текстом на выходе.
Поскольку этот механизм априорен для многих писателей-сновидящих, рассмотрим же отличительные их моменты в творчестве.
Писатель-фантаст.
Писать фантастику несложно. Достаточно «придумать» мир, в котором происходит всё действо. Сложным является то, что эти миры чаще всего находятся в параллельных ветках реальности, достигнуть которые мешает уровень развития сновидящего. И если для одних практиков, таких как Филипп Дик или Говард Лавкрафт, постижение таких миров является само собой разумеющимся, то для других это становится сложной задачей, так как мышление застревает в оковах обыденности.
Достигнув точки входа в параллельный мир, сновидящий прислушивается, считывает происходящее вокруг — о чём идёт речь на улицах, каковы законы, которые действуют там, и кто находится у руля мира, в котором практик оказался.
Поток улавливается телом сновидения и часто заносится в разные углы истории. Так, например, Джордж Лукас, работая над «Звёздными войнами», скорее всего, только интуитивно догадывался о том, где именно начальная точка полной истории. Это вылилось в то, что основной сценарий стал полномасштабным проектом с предысториями.
Но если Лукас вдохновлялся другими историями и использовал логическое повествование для обработки идущего в него потока, то Роджер Желязны, работая над «Хрониками Амбера», увеличивает градус осознания с помощью увесистых погружений в состояния главного героя. Это говорит о мастерстве автора — обработать абстрактный поток в ясные состояния, затем описав их с помощью символов — что является чистейшей магией.
Достигнув точки входа в параллельный мир, сновидящий прислушивается, считывает происходящее вокруг — о чём идёт речь на улицах, каковы законы, которые действуют там, и кто находится у руля мира, в котором практик оказался.
Поток улавливается телом сновидения и часто заносится в разные углы истории. Так, например, Джордж Лукас, работая над «Звёздными войнами», скорее всего, только интуитивно догадывался о том, где именно начальная точка полной истории. Это вылилось в то, что основной сценарий стал полномасштабным проектом с предысториями.
Но если Лукас вдохновлялся другими историями и использовал логическое повествование для обработки идущего в него потока, то Роджер Желязны, работая над «Хрониками Амбера», увеличивает градус осознания с помощью увесистых погружений в состояния главного героя. Это говорит о мастерстве автора — обработать абстрактный поток в ясные состояния, затем описав их с помощью символов — что является чистейшей магией.
На ступень ниже.
Автор как форма, обладающая собственным мышлением, имеет ряд несовершенств, которые он должен преодолеть на пути раскрытия своего потенциала.
Застревание происходит на уровне, когда писатель уже влился в поток, но не может сорганизовать его. Голоса льются отовсюду. Информация вливается в медиума со скоростью ста страниц в минуту, но обработать её не представляется возможным, потому что медиум лишь приёмник, но ещё не передатчик.
Контроль, концентрация — то, что сновидящий должен научиться достигать, работая с потоками. Неспособность достичь «разбора» и переключения каналов приведёт к растворению собственного «я», что, в свою очередь, неимоверно снизит уровень доступа до уровня бытовых астральных тем, подобных тем, о чём «пишет в потоке» Дарья Донцова.
Застревание происходит на уровне, когда писатель уже влился в поток, но не может сорганизовать его. Голоса льются отовсюду. Информация вливается в медиума со скоростью ста страниц в минуту, но обработать её не представляется возможным, потому что медиум лишь приёмник, но ещё не передатчик.
Контроль, концентрация — то, что сновидящий должен научиться достигать, работая с потоками. Неспособность достичь «разбора» и переключения каналов приведёт к растворению собственного «я», что, в свою очередь, неимоверно снизит уровень доступа до уровня бытовых астральных тем, подобных тем, о чём «пишет в потоке» Дарья Донцова.
Мистический путь.
Одним из ориентиров на пути сновидящего может быть сам Свет. Вернее, определение дихотомии потоков: хаос — спокойствие, светлое — тёмное, легкое — тяжёлое. Сновидящий-воин движется на пути к Свету, Ясности, и лёгкости.
В этом ключе интересно рассмотреть книгу, безусловно заслуживающую внимания, — роман Валерия Брюсова «Огненный ангел». Считается, что на этот роман его вдохновила история его треугольника с некой дамой и его соратником. Однако стоит учитывать то, что сновидящий настраивает свой приёмник на другие миры несколькими способами: контролируя свои сновидческие практики для достижения параллельных миров, используя предмет как телепорт или погружаясь в свою собственную историю, пережитую им же в других воплощениях, или его героя — в других мирах. Случай «Огненного ангела» таков, что Брюсов переживал вновь то, что с ним уже было, и через этот след вышел на параллельный слой средневековых баталий, прожитых им в XVI веке.
Его история показывает, каким образом автор работает с развитием своих внутренних качеств — процесса алхимии Души. Его герой, мечется в оковах тьмы, проходит неимоверные испытания, хотя открытым остаётся вопрос: каким конкретно героем был сам Брюсов — тем, что поддался силе колдовства, или тем, кто выбрал путь Воина.
Мистерии не являются сами по себе негативными, однако состояния пограничности, которые они несут в себе, есть ключ к пониманию того, что требуется от автора, вступившего на путь Воина.
Николай Гоголь был искусным рассказчиком и получил эти качества отнюдь не спроста. Каждая его новелла или рассказ включали в себя «чертовщину», коей был либо полностью пропитан сюжет, как, например, «Вий» или «Вечера на хуторе близ Диканьки», либо частично — «Нос», «Мёртвые души». С уверенностью можно утверждать, что сам Гоголь был осведомлён о своих возможностях проводника и с радостью передавал себя в руки тех, кто и описывал эти сюжеты. Так, в предисловии к «Вечерам…» автор становится неким пасечником Рудым Панько (читай «Рыжий Пан»). Однако если Гоголь более или менее контролировал временных «подселенцев», переносивших его в разные времена и события, то слабый ум неподготовленных писателей-медиумов может не справиться с таким механизмом, что в свою очередь приведёт к блужданиям «во тьме».
В этом ключе интересно рассмотреть книгу, безусловно заслуживающую внимания, — роман Валерия Брюсова «Огненный ангел». Считается, что на этот роман его вдохновила история его треугольника с некой дамой и его соратником. Однако стоит учитывать то, что сновидящий настраивает свой приёмник на другие миры несколькими способами: контролируя свои сновидческие практики для достижения параллельных миров, используя предмет как телепорт или погружаясь в свою собственную историю, пережитую им же в других воплощениях, или его героя — в других мирах. Случай «Огненного ангела» таков, что Брюсов переживал вновь то, что с ним уже было, и через этот след вышел на параллельный слой средневековых баталий, прожитых им в XVI веке.
Его история показывает, каким образом автор работает с развитием своих внутренних качеств — процесса алхимии Души. Его герой, мечется в оковах тьмы, проходит неимоверные испытания, хотя открытым остаётся вопрос: каким конкретно героем был сам Брюсов — тем, что поддался силе колдовства, или тем, кто выбрал путь Воина.
Мистерии не являются сами по себе негативными, однако состояния пограничности, которые они несут в себе, есть ключ к пониманию того, что требуется от автора, вступившего на путь Воина.
Николай Гоголь был искусным рассказчиком и получил эти качества отнюдь не спроста. Каждая его новелла или рассказ включали в себя «чертовщину», коей был либо полностью пропитан сюжет, как, например, «Вий» или «Вечера на хуторе близ Диканьки», либо частично — «Нос», «Мёртвые души». С уверенностью можно утверждать, что сам Гоголь был осведомлён о своих возможностях проводника и с радостью передавал себя в руки тех, кто и описывал эти сюжеты. Так, в предисловии к «Вечерам…» автор становится неким пасечником Рудым Панько (читай «Рыжий Пан»). Однако если Гоголь более или менее контролировал временных «подселенцев», переносивших его в разные времена и события, то слабый ум неподготовленных писателей-медиумов может не справиться с таким механизмом, что в свою очередь приведёт к блужданиям «во тьме».
Эгоцентричность.
Писатель всё же человек, и как человек он имеет склонность своей личности к желаниям: желаниям славы, материальных благ, признания. Возможно, некоторые писатели-медиумы и сновидящие рады получить столь, как они считают, восхитительный дар — быть проводником потоков, заключив тем самым «контракт» с астральным миром.
К примеру, Александр Пушкин на своём писательском пути часто прибегал к различным методам работы с творческим потоком — это ясно из тем, поднимаемых им: от мистической «Пиковой дамы» до исторических романов «Полтава», «Капитанская дочка». Его талант автора неоспорим — мастерское владение искусством обработки как текущих, так и исторических и мифологических данных. Вопрос здесь заключается лишь в том, что «требует» заказчик. Личность автора может легко пойти на поводу заказчика и предоставить свой инструмент обработки данных в пользование, что равносильно спуститься в мир описания жизни мирской.
Эпоха может диктовать правила — это факт. Но авторская честь — это не только критерий того, что автор не желает пропускать через себя излишние страсти своих героев, но и показатель того, что автор понимает со всей ответственностью, какой инструмент есть в его руках.
Печально наблюдать истории молодых талантливых писателей-сновидящих, повествующих о своих похождениях в бытовых перипетиях и возвышая свою роль «приёмника» до степени небожителей.
К примеру, Александр Пушкин на своём писательском пути часто прибегал к различным методам работы с творческим потоком — это ясно из тем, поднимаемых им: от мистической «Пиковой дамы» до исторических романов «Полтава», «Капитанская дочка». Его талант автора неоспорим — мастерское владение искусством обработки как текущих, так и исторических и мифологических данных. Вопрос здесь заключается лишь в том, что «требует» заказчик. Личность автора может легко пойти на поводу заказчика и предоставить свой инструмент обработки данных в пользование, что равносильно спуститься в мир описания жизни мирской.
Эпоха может диктовать правила — это факт. Но авторская честь — это не только критерий того, что автор не желает пропускать через себя излишние страсти своих героев, но и показатель того, что автор понимает со всей ответственностью, какой инструмент есть в его руках.
Печально наблюдать истории молодых талантливых писателей-сновидящих, повествующих о своих похождениях в бытовых перипетиях и возвышая свою роль «приёмника» до степени небожителей.
Сила слова.
Если бы автор мог хоть однажды ощутить всю силу своего же произведения на себе, то, возможно, он был бы более осторожен с выбором тем. Словесно пересказанные истории не просто являются порталами в мир сновидящего, но и, как уже упоминалось, обладают свойством перенастройки сознания.
Магия слова автора не действует на него самого — парадокс. Однако слово является символом, транскрипцией, то есть описанием феномена, который происходит. Данный инструмент, названный в прошлой статье как процесс «Сквозь Миры» - Somnia Trans Mundos, является ключом к взаимодействию миров.
Дело всё в том, что человеческий современный знаковый язык является достаточно примитивным. С его помощью невероятно сложно описывать явления, происходящие и увиденные в высших параллельных мирах сновидящим. При перебросе информации данные невозможно обработать в полном объёме не потому, что авторский интеллект не позволяет охватить глобальность и абстрактность феномена — для этого у сновидящего есть чувства, — а потому, что при транспортировке потока слова урезают как диапазон, так и объём описываемых чувств.
Не существует такого слова, которое бы описало громадное пространство, наполненное заряженной массой воздуха, такой плотности, что в ней можно просто порхать, слегка оттолкнувшись ладонью.
Таким образом, интересный сплав получается, когда сновидящий становится сценаристом и режиссёром. В таком случае у него есть все карты, чтобы описать то, что он видит. Писатель же должен учиться обращаться со словом осторожно, следить за потоком, отбивать ритм через буквы и фонемы и погружать читателя в мир чувств посредством текучести их мыслей.
Подытожив всё сказанное, можно выделить следующие темы, которые сновидящие с радостью добавляют в свои репертуары: философия и природа, архетипичная мифология, миросоздание, саги и фольклор, социальные темы, футуризм, алхимия и мистицизм, история и альтернативная история, религия и наука.
А также отметить финальное слово тем, что за астральным планом идей лежат их первоисточники. И достигнув их, сновидящий становится автором Мира, который может описать без копирки чужих идей, подсмотренных в астральных путешествиях.
Магия слова автора не действует на него самого — парадокс. Однако слово является символом, транскрипцией, то есть описанием феномена, который происходит. Данный инструмент, названный в прошлой статье как процесс «Сквозь Миры» - Somnia Trans Mundos, является ключом к взаимодействию миров.
Дело всё в том, что человеческий современный знаковый язык является достаточно примитивным. С его помощью невероятно сложно описывать явления, происходящие и увиденные в высших параллельных мирах сновидящим. При перебросе информации данные невозможно обработать в полном объёме не потому, что авторский интеллект не позволяет охватить глобальность и абстрактность феномена — для этого у сновидящего есть чувства, — а потому, что при транспортировке потока слова урезают как диапазон, так и объём описываемых чувств.
Не существует такого слова, которое бы описало громадное пространство, наполненное заряженной массой воздуха, такой плотности, что в ней можно просто порхать, слегка оттолкнувшись ладонью.
Таким образом, интересный сплав получается, когда сновидящий становится сценаристом и режиссёром. В таком случае у него есть все карты, чтобы описать то, что он видит. Писатель же должен учиться обращаться со словом осторожно, следить за потоком, отбивать ритм через буквы и фонемы и погружать читателя в мир чувств посредством текучести их мыслей.
Подытожив всё сказанное, можно выделить следующие темы, которые сновидящие с радостью добавляют в свои репертуары: философия и природа, архетипичная мифология, миросоздание, саги и фольклор, социальные темы, футуризм, алхимия и мистицизм, история и альтернативная история, религия и наука.
А также отметить финальное слово тем, что за астральным планом идей лежат их первоисточники. И достигнув их, сновидящий становится автором Мира, который может описать без копирки чужих идей, подсмотренных в астральных путешествиях.
Ulrik Hjartarhorn